Нового больше нет?

Текст: Ольга Косырева

Опубликовано в приложении к "Независимой газете" "НГ-антракт" в январе 2013 г.

Например, в этот раз в ней участвовали все главные, исторические французские марки: Baccarat, Daum, Bernardaud, Lalique – со сверкающим хрусталем и яркими, запоминающимися рисунками на фарфоре. Приехали и знаменитые бельгийские бренды: JNL потряс мрачным, но величественным стендом удивительных пропорций, похожим на огромную квартиру с пятиметровыми потолками, а Massant, наоборот, не стал имитировать жилой интерьер, а расставил на гигантских полках несколько десятков своих стульев и кресел – как будто игрушки в стеллаже. Также внесли свой вклад итальянские марки: Fendi Casa с новым белоснежным диваном весьма минималистичных форм, но зато с дистанционным управлением наклоном спинки, а также с новой кроватью с плетеным вручную изголовьем из серебристых лент; Baxter – с замшевыми диванами нестрогих, как будто слегка мятых форм в натуральной серо-бежевой гамме; Missoni Home – с пуфами и лежанками в новых разновидностях фирменных зигзагов, полосок и цветов.

Но гораздо более интересна с каждым годом становится экспозиция дизайнерских компаний, выбирающих для презентации своих коллекций Maison&Objet. В отдельном павильоне под названием Design Now! в этом январе наблюдалось удивительное единство: французские, английские, португальские, голландские, датские марки, как будто сговорившись, выставили мебель, очень «не надуманную», не стремящуюся к эффектности, а в чем-то привычную, отсылающую к какому-то не очень далекому прошлому. Ее формы – очень плавные, скругленные, как будто обмыленные, материалы – самые естественные: натуральный дуб, вяз, орех и даже сосна, а также мягкие обивки ненавязчивых, неброских расцветок, зачастую с фактурой. Все вместе больше всего напоминает мебель 1950-х годов с ее тонкими ножками и в целом обликом скромным и невыспренним. Такова была мебель на стенде португальской De La Espada, три коллекции для которой разработали три не слишком известных, но очень хороших автора – британец Мэтью Хилтон, турецкое дизайн-бюро Autoban и датчане из Soren Rose Studio. Светлое дерево, мягкие обивки и округлые формы отличали и мебель французской Alki – кооператива из страны Басков. Даже простые по конструкции стеллажи на их стенде были составлены из комбинации деревянных полок и деталей, обтянутых тканью, причем и те, и другие – с закругленными углами. Другая французская компания Cinna в своих креслах, кроватях и мелкой мебели вроде тумбочек и табуреток использовала дерево и в натуральном его цвете, и черненое, но формы ее дизайнеры предпочитают все те же – стремящиеся к овалу. Британцы из Case, первый раз приехавшие в Париж со своей мебелью, тоже привезли стулья и столики в духе середины ХХ века из натурального дерева – кстати, изготавливается их весьма качественная и по исполнению, и по дизайну продукция в Литве. Сразу несколько компаний, в том числе итальянская Calligaris, умудрились даже соединить в одном предмете мебели натуральное светлое дерево с пластиком – и весьма достойным образом.

Примеров можно привести еще много: естественность, невычурность, отсутствие пафоса – это самый мощный тренд в дизайне наступающего года. И эту идею очень ярко проиллюстрировал французский тренд-сеттер Франсуа Бернар в своей инсталляции «Пионер». Он собрал в ней самые разные вещи, соединив их в один непафосный, но очень уютный и в чем-то даже старомодный интерьер: там кровать дизайна Алена Жиля для Magnitude скрывает за своей мягкой спинкой-ширмой ванну, уличный умывальник соседствует с часами в виде скворечника, современного дизайна керосиновая лампа – с большими бутылями из толстого стекла, оригинальные корзины-кашпо из непромокаемой ткани для домашних растений – с войлочными пледами и одеялами в фольклорных мотивах. И ради объяснения всей концепции стоит привести довольно длинную цитату из Франсуа Бернара: «Начниается новая глава. Постоянное моральное устаревание современных товаров очень всех утомило. Сегодня обманчивая потребительская активность склоняется в пользу надежных, крепких вещей, способных сопротивляться времени и износу. Первые потребители с такой манерой поведения открывают новые, находящиеся в стадии становления умонастроения, где на первое место выдвигается стремление к независимости, то есть способность человека управлять самим собой. Пионеры «современной жизни» развивают холистическую философию, тратя больше времени, чтобы «жить лучше», и предпочитая полумеханическое, полуручное полностью автоматизированному. Они не делают различий между старым и новым и чинят все, что может еще им послужить. В результате появляется эстетика неизменности и постоянства, где все подлежит повторному использованию, где ничто никогда не стареет… Где ничто никогда не бывает по-настоящему новым. Одно из двух». И над этими словами стоит задуматься – они гораздо сложнее, чем кажутся, и очень многое объясняют в наших собственных едва зарождающихся ощущениях. Такова новая мода. Но ничего «модного» и преходящего в ней нет – только сущностное и вечное. Если она приживется, то никакой другой «моды» нам больше не понадобится.