От хорошего к лучшему

{{ gallery_widget(22) }}Кризис заставил двигаться, выкручиваться, стараться даже тех, кто уже годами почивал на лаврах, а также дал дорогу небольшим фирмам, которые раньше терялись на фоне компаний-гигантов с громкими именами. Главные «столпы» дизайнерского мира – Poltrona Frau, Cassina, Kartell, Magis, Vitra, Edra, Moroso, Lago, Zanotta, Flos, Artemide, – почувствовав шатание почвы под ногами, сплотились в едином порыве, чтобы не уронить марку, не дать поводов для скепсиса съехавшимся со всего мира тремстам тысячам посетителей.

Например, крупный концерн Poltrona Frau Group, куда входят собственно Poltrona Frau, Cassina и Cappellini, последние три-четыре года манкировал участием в Салоне, предпочитая во время него устраивать собственную экспозицию в городе. Причины, в общем-то, понятны: Салон – мероприятие рабочее, деловое, а в городе можно устроить еще и праздник, банкет, коктейль и установить правила игры, время закрытия, состав приглашенных и т.д. Поэтому, арендуя только лишь площадку в выставочном комплексе, ты лишаешься возможности пообщаться с гостями и партнерами в приподнятой дружеской обстановке. Но в этом году Poltrona Frau Group, наступив на горло собственной песне, выставлялась вместе с коллегами, а для неформального общения и вовлечения непрофильной публики организовала вторую и третью площадки. Входящая в группу фабрика Poltrona Frau, в частности, устроила в Музее литья на бывшем литейном заводе мини-«персоналку» Захи Хадид с ее креслами и столами. А Cassina в своем флагманском шоу-руме выставляла фотографии Карла Лагерфельда, с фантазией заснявшего перевыпускаемую фабрикой классику дизайна от Ле Корбюзье, Франко Альбини, Шарлотты Перриан и т.д. Там же показывались публике чудеса современных технологий, разработанные студией carlorattiassociati. Карло Ратти – итальянский архитектор и изобретатель, профессор Массачусетского технологического университета – известен в том числе и в России: год назад он преподавал в Москве в Институте медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка». В рамках вневыставочной программы Миланского мебельного салона его бюро представило семь предметов, внедряющих технические инновации – от магнитной левитации до 3D-сканирования – в повседневную жизнь: зеркало, где можно увидеть себя со спины, летающие над столом тарелки, диван со светодиодной подсветкой в спинке, яркость которой можно регулировать касанием руки – это среди прочего.

Подобным же образом поступила и компания Kartell, которая вообще теперь должна быть во всем примером для профессионального сообщества: ее владелец и директор Клаудио Лути прошлой осенью стал президентом Cosmit – компании-организатора миланского Salone del Mobile. У Kartell, помимо громадного стенда, было еще два мероприятия в городе: в фирменном шоу-руме демонстрировалась первая сантехническая коллекция марки Kartell by Laufen, а в центральном универмаге La Rinasciente с публикой встречался и представлял свою лампу Taj Mini арт-директор Ферруччо Лавиани. Вообще, в этом году после посещения Мебельного салона осталось ощущение, что в нем начинает бурлить какая-то новая кровь. Что сформировавшийся за долгие годы и давно стертый до дыр шаблон участия: стенд на выставке плюс коктейль в шоу-руме с более-менее той же экспозицией – больше не работает, и все это понимают. Никого не удивишь уже и кулинарным шоу или дегустацией каких-нибудь сыров – все это было тысячу раз, а в этом году не было, похоже, вообще. Зато изобретаются и опробуются новые форматы: заключаются союзы и объединяются усилия, приглашаются звезды из сопредельных «галактик», устраиваются фото- и прямо-таки научно-технические выставки, строятся интерактивные декорации (как, например, в шоу-руме Moroso, где новые интерьерные ткани компании Kvadrat показывались на поворачивающихся панелях). И по всему видно – гостей в Милане ждут, к их приезду готовятся. Есть лишь одно «но»: зачастую этот визуальный шум призван замаскировать нехватку новых объектов.

Безусловно, общее количество новых разработок и новых коллекций с кризисом поубавилось. У каких-то компаний – например, у Edra – был представлен один новый диван (в шоу-руме в городе были еще и новые кровати, сделанные как вариации существовавших ранее кресел и диванов). У Vitra из новинок была лишь новая, чрезвычайно подробно проработанная дизайнером Хеллой Йонгериус цветовая гамма для мебельных обивок и каркасов, получившая даже отдельное название – Color Library. У Kartell, при том, что были новые работы и Филиппа Старка, и Ферруччо Лавиани, и Токуджина Йошиоки, количество новинок тоже существенно сократилось по сравнению с «жирными» нулевыми.

Все это поначалу несколько разочаровывало. Просто в силу привычки к высокой концентрации «новиночного допинга». Но, если взглянуть трезво, кому были нужны эти десятки зачастую похожих вещей, выдаваемых за абсолютно новые, которые появлялись на свет ежегодно в апреле? Кто их вообще помнил и, главное, кто покупал? В лучшем случае одна-две из этих вещей становились популярными, а некоторые так и не доходили до массового производства в силу недостаточного количества собранных предварительных заказов. Не лучше ли, по старому марксовскому закону, чтобы количество переходило в качество? Лучше, да и честнее по отношению к потребителю, если даже крупная мебельная марка сконцентрируется на одной, но по-настоящему инновационной разработке. Как это сделала, например, та же Cassina, явившая на своем стенде диван MyWorld Филиппа Старка, вся прелесть которого в том, что он имеет конкретного потребителя в лице почти каждого из нас: это место, где можно спать, есть, работать, выпивать, почитывать журнальчик (для него есть тумба), бездельничать с телефоном или айпэдом, потому что тут предусмотрены и встроенные розетки для подзарядки, и т.д. Такая вещь действительно несет в себе дух нашего времени, когда люди все чаще предпочитают работать дома на диване и вместо прогулки с друзьями ограничиваются чатом в фейсбуке, и этим она достойно заменяет всю гвардию не случившихся своих статистов. Байеры предрекают ей большое будущее.

Подобный подход, с концентрацией на чем-то одном, сущностном, дает гораздо больше и зрителю (покупателю). Он плодотворнее. Он предлагает человеку не отдельную вещь или вещи, а вещи в развитии, в эволюции: ведь новинки выставляются не в чистом поле, а в контексте, среди другой продукции той или иной марки. При этом компании, конечно же, стремятся создать гармоничные стенды, объединить вещи в какие-то, может быть не очевидные на первый взгляд, композиции, которые не придут в голову потребителю, задают определенную цветовую гамму, которую считают актуальной, а также дополняют картину светильниками, коврами, другими аксессуарами, которые делают ее законченной. То есть таким образом посетителю предлагается не конкретный предмет, но интерьерное решение. Которое может стать, в том числе, основой или толчком для создания другого, авторского, индивидуального интерьера. А идеи всегда ценнее, чем вещи.

Оригинальная мебель и чудеса в освещении {{ gallery_widget(23) }} Несмотря на описанный дефицит новинок, на Салоне в этом году было несколько компаний, которые просто потрясали публику и количеством, и качеством своих новых работ (под качеством я тут имею в виду, в первую очередь, интеллектуальную ценность, то есть концептуальность, использование технических инноваций, соответствие предметов меняющимся потребностям и стереотипам поведения людей и т.д.). Среди мебельщиков очень выделялась Moroso со своими 24 новыми моделями и девятью разработками под маркой Diesel with Moroso. Сразу четыре удобных кресла дизайна Патриции Уркиолы, наборная мебель для террасы Bikini Island Вернера Айсслингера, два кресла и коллекция столиков Бенджамина Хубета, очаровательные пуфики дизайн-группы Front и неожиданные оригинальные сидения от Atelier Oi. Вся мебель – одиночная, акцентная, но большая ее часть достойна войти сразу если не в энциклопедии дизайна, то хотя бы в словари. Например, Bikini Island состоит из мягких элементов разных форм и трех разных высот, а также приставных столиков, тумб и держателей для горшков с цветами, полок или занавесей – все вместе это дает небывалую гибкость при составлении мебельной комбинации и, следовательно, для приспособления мебели к потребностям каждого отдельного пользователя. В креслах и диванчиках Oasis использован принцип пялец для вышивания, когда ткань вставляется между двумя кольцами: в них обивка прижимается к сидению замкнутой рамой и легко меняется в зависимости от сезона, для чистки-стирки или просто по настроению. В лаунж-кресле Crandle впервые слиты воедино два типологически разных предмета: гамак и традиционное кресло в мягкой обивке; его сетчатая спинка, сделанная по принципу гамака, принимает форму тела человека, делает удобной посадку, а также снижает вес и себестоимость самого предмета.

Достойна упоминания и компания Casamania – не только по причине того, что вещи у нее, как всегда, очень симпатичные, но и еще по двум резонам. Во-первых, эта небольшая, в общем-то, фирма делает важное дело, привлекая и выводя на свет божий новые, молодые таланты. Год или два назад это был англичанин Бенджамин Хуберт, который сейчас уже просто вездесущ, теперь это и Лука Никетто, и Одоардо Фьораванти, и Иллария Марелли, и дизайн-бюро GamFratesi – в общем, молодая и не очень молодая поросль, сумевшая пробиться через асфальт громких и всемирно известных имен. Они не только предлагают в своих предметах какие-то оригинальные художественные и технические решения, но и разрабатывают новую типологию вещей, больше соответствующую потребностям людей их возраста, чем традиционные модели. Во-вторых, компания умеет на редкость успешно улавливать, куда движется настроение масс, и в этом году предложила публике очень актуальную цветовую гамму: пастельную. Это вообще редкий момент, когда можно с чистым сердцем сказать, что на выставке был заявлен «модный» цвет. Обычно цветовой тренд в значительной степени является уловкой производителей или выдумкой журналистов: все-таки интерьер – это не платье, раз в три месяца не меняется. Но в этом апреле фирмы-производители были единодушны, и Casamania оказалась одной из самых последовательных: в моде – розовый, а также другие нежные, пастельные цвета, и разбеленная серо-болотно-сиренево-розовая гамма. Дошло до того, что стульчик Stereo Wood от Casamania был представлен в 16 цветах – ровно в тех, которые эту гамму составляют.

Такой же очевидный лидер есть среди производителей светильников – компания Flos. На ее стенде было полтора десятка новых светильников, каждый с оригинальной идеей в основе и все – авторства самых известных и успешных дизайнеров современности, от Филиппа Старка и Марка Ньюсона до братьев Буруллеков, Пьеро Лиссони и Арика Леви. Там были и настольная лампа со шляпой (любой, какая есть у владельца лампы), и лампа-книжка, которая светит тем ярче, чем шире открывается. Настольный или напольный светильник из тончайших планок металла, продублированных светодиодами – когда они горят, металла не видно, получается светящийся в темноте контур (недаром называется Ipnos, «Гипноз»). Volt – похожая на классическую, даже ардекошную, лампа с абажуром, но при этом работающая на светодиодах и охлаждающая их посредством циркуляции в ножке дистиллированной воды. Свисающий с потолка светящийся диск, поворачивающийся на 360 градусов и перемещающийся по тросу вверх и вниз, – светильник ОК. Ну и наконец – светильник Shade, простой усеченный конус из японской рисовой бумаги, невесомый, подвешенный к потолку невидимыми тончайшими нейлоновыми нитями. Он может висеть где угодно, ему не требуется вывод провода в потолке – он светит мягким отраженным светом от установленного на полу источника.

Но надо сказать и о компаниях не столь знаменитых, как уже упомянутые. Которые, возможно, остаются до сих пор в тени в силу консервативности и посетителей, и журналистов, которых хлебом не корми, но дай посмотреть на Филиппа Старка или Карима Рашида, а что там делают простые труженики карандаша и киянки – бог весть. Вот взять хотя бы Budri – слышали вы о Budri? Эта маленькая фирма, занимающаяся мрамором, сумела привлечь к себе внимание публики своими столиками и подвесными полками из сверхтонких цветных мраморных пластин, соединенных под непрямыми углами, как будто перекошенных. Автор коллекции – дизайнер Патрисия Уркиола, которая в прошлом году, приехав на фабрику после серьезного землетрясения и увидев горы разбитых пластин камня, придумала эти пляшущие конструкции и назвала их Earthquake 5.9.

Или возьмите движущиеся деревянные шкафы Etage, Hommage и Wings никому в России не известной швейцарской компании Ro: один меняет высоту, у другого дверцы из тонких планок открываются, как рольставни, у третьего откидные дверцы превращаются в полноценные полки и столики по типу библиотечных. Видно, что каждый предмет сделан с умом, с любопытством, с мыслью. И эта мысль – не о «стиле» и декоре, а о пользователе, его удобстве и его праве обладать редкой, ни на что не похожей вещью.

Достойная экспозиция была и у OC (она же – Opinion Ciatti), небольшой семейной фирмы, возглавляемой молодым и очень энергичным представителем семьи Чиатти. В ней были и остроумные мелочи – такие как блестящие маленькие конусы-вешалки для крепления на стену или мраморный кухонный прибор из цилиндра-скалки, шара-пестика для разбивания соли и специй, призмы для нарезки овощей и куба для чистки рыбы. А были и крупные вещи, сделанные с юмором и вкусом – мягкие полиуретановые пуф и кресла из серии Chummy, выглядящие как бетонные благодаря раскрашенной обивке-обманке.

Макрофигуры на микроуровне {{ gallery_widget(24) }} Отдельно хотелось бы поговорить об участии архитекторов, причем архитекторов с именами, в мебельной выставке, во всей этой суете вокруг дивана. Кризис тому причиной или все-таки потребность профессионалов и покупателей в объектах, которые не входили бы в диссонанс с современными архитектурными решениями пространств, но в этом году целый ряд видных представителей цеха выступил на микроуровне предметов интерьера. Даниэль Либескинд спроектировал для Fiam абсолютно характерное для себя зеркало, ломаное и ломающее пространство – модель The Wing. Заха Хадид продолжила сотрудничество с компанией Citco и придумала для нее небольшие обтекаемые столики-скульптуры из белого каррарского мрамора. Клаудио Сильвестрин сделал очередную кухню для Minotti Cucina, грандиозную, массивную, фундаментальную, как кирпич или булыжник (модель называется Pietra, «Камень»). Жан Нувель разработал для Artemide светильник Objective, действительно похожий на объектив фотокамеры; это цилиндр с поворачивающимися частями, три из которых обеспечивают рассеянный атмосферный или направленный в определенную сторону свет – то есть это замена как минимум трем рядовым светильникам.

Активное участие в Салоне приняли также Дориана и Массимилиано Фуксасы. Они нарисовали для Fiam два зеркала, Lucy и Rosy, в пухлых, как будто поддутых, рамах из зеркального стекла – очень сложных технически из-за малого радиуса изгиба стеклянных листов и необходимости нанесения амальгамы на изогнутую поверхность. Также, совершенно неожиданно, Фуксасы поработали с довольно консервативной компанией Baxter и с еще даже более традиционной Zonca. Для первой, специализирующейся на мягкой мебели из кожи, они сделали два нежных и чуть-чуть старомодных кресла Molly и Dolly, формами отсылающих самое позднее к 1950-х годам. Для второй – коллекцию ламп Candy, таких вырубленных из металла «Леденцов», цветных и бесцветных, глухих и перфорированных, а также вообще «бестелесных», обладающих лишь прозрачным и при этом светящимся каркасом. Собственно, объемный каркас – это один из любимых семьей Фуксас конструктивных приемов – виртуозно использован на уровне простого и понятного интерьерного объекта.

В эту же архитектурную струю попала и российская компания Nayada, которая была единственным «нашим» участником iSaloni – ее стенд был на SaloneUfficio, международной биеннале, посвященной дизайну рабочего пространства. На стенде Nayada были представлены рабочая станция «Острова» призера конкурса «АрхиВызов» архитектора Арсения Леоновича, а также пять кабинетов руководителей, спроектированных ведущими архитектурными бюро России и изготовленными в рамках проекта «12 Архитекторов. Кабинеты». Все пять кабинетов – очень архитектурные, и формально, и конструктивно воспринимаемые как продолжения зданий. И хотя производитель представляет эти модели наряду с серийными моделями офисной мебели, совершенно очевидно, что идеальным окружением для них будут здания или хотя бы интерьеры, спроектированные теми же авторами – настолько сильный отпечаток личности автора несут в себе эти вещи.

В целом же все эти архитекторские экзерсисы – возможно, просто знак того, что более крупных и серьезных заказов у архитекторов поубавилось. Но для дизайна такая ситуация – безусловное благо, и заставляет вспомнить саму историю возникновения итальянского дизайна как феномена. В 1940-50-е годы именно молодые архитекторы, выпускники Миланского, Туринского, Венецианского политехнических, не имевшие достаточно опыта для работы над крупными архитектурными заказами, перебивались работой с мебельными компаниями: стенды для выставок, небольшие интерьерные проекты, оформление шоу-румов, разработка новых моделей мебели, в конце концов. Именно так и оттуда выросли знаменитые Акилле Кастильоне, Вико Маджистретти, Этторе Соттсасс. Может быть, и сейчас нас ждет бум хорошего, честного, рационального и логичного дизайна, свойственного архитекторам?

Жан Нувель – за разнообразие офисов {{ gallery_widget(25) }}

Главным же героем из участвовавших в Салоне профессионалов «большой архитектуры» стал француз Жан Нувель. Факт сам по себе необычный – итальянцы известны своим квасным патриотизмом и чужих не жалуют, тем более на поле интерьерных концепций. Нувелю же не просто уступили, но дали карт-бланш на реализацию своих идей об устройстве офисов будущего. Сам Нувель говорил о проекте так, что стоит задуматься, особенно в контексте нашей местной практики: «Через несколько десятилетий современные офисы будут рассматриваться как аномалия. Уже сейчас ясно, что принципы их организации надо менять и что они должны быть гораздо более эластичными. Кроме того, необходимо конвертировать деловые районы и здания в жилые. Коммерческо-офисные зоны, все эти «сити», устаревают и становятся больше не нужны (часто они и рождены были результате «пузырей» на рынке недвижимости), и это дорого обходятся компаниям-владельцам. Эту ситуацию надо изменить. Надо обеспечить гибкость между офисом и домом. Сейчас люди много работают дома, и все чаще и чаще образуется симбиоз офиса и жилья, а многие виды офисной мебели используются в домашней среде».

Как и все французы, Нувель немножко философ. Возможно, именно поэтому организаторы миланского Salone del Mobile пригласили его продемонстрировать посетителям Салона свое видение темы – глобально и в деталях. В результате его инсталляция на заданную тему занимала 1200 кв. метров и наглядно представляла пять прогрессивных типов организации офисов. Там была большая квартира с классической анфиладой, преобразованная в офис очень деликатно, с сохранением ее традиционной планировки: гостиную переоборудовали под переговорную, жилые комнаты – под кабинеты, библиотеку – под архив, и даже на кухне и в ванной нашлось место нескольким рабочим местам. Была и маленькая квартира, днем используемая как офис живущими в ней индивидуальными предпринимателями – риелтором и бухгалтером. Там был офис в бывшем ангаре или цехе, с соответствующими просторами и соответствующей гаражной эстетикой. Был также современный высокотехнологичный офис, с движущимися перегородками и поднимающимися и опускающимися столами. Был и совершенно безбашенный, «нетоталитарный» офис, составленный словно из «лего», – с мебелью, разбросанной островками в открытом пространстве и в любой момент готовой к дальнейшим перемещениям.

Главными же постулатами всей инсталляции были естественность и уместность. «Архитектура – это наука приспособления, – утверждает Нувель. – Надо критически относиться к стереотипам. Подвесные потолки, так называемые фальш-потолки – ок, пусть будут, но можно использовать и другие способы для монтажа освещения. Белые пустые офисы, открытые динамичные пространства – хорошо, но не всегда возможно. Может быть, стоит иметь разделители пространства, сдвижные стены или двери, или использовать в этом качестве мебель – все это дает другое ощущение от жизни в офисе. Я против безличных типовых интерьеров. Больше жизни, меньше формализма. У каждого работающего должно быть 10–12 кв. метров, где он сможет создать собственное рабочее место, а дизайнер или архитектор будут только помогать ему в этом. Это будет город, где у каждого свой дом. Новая колонизация пространства внутри офиса».

Просто чудо {{ gallery_widget(26) }}  В целом Миланский мебельный салон 2013 подтвердил и подкрепил примерами многие из наметившихся в последние годы направлений дизайн-движения. Многое в современном дизайне определяют технологии, от лазеров до светодиодов. Все более актуализируются и достаются из забытья разработки дизайнеров 1950-х, 1960-х и даже 1980-х годов: в этом году их было много как никогда, от кресел Акилле Кастильоне, переизданных компанией Meritalia, и мебели Франко Альбини, выпускаемой Cassina, до совсем недавних, казалось бы, столиков Антонии Астори для Driade, уже снятых с производства и снова вернувшихся. Очевидно стремление к персонализации и созданию индивидуальных решений даже на базе серийных продуктов. Также заметно преобладание интерьерных решений и идей над отдельными, законченными предметами – предметов уже слишком много, а идей много не бывает. Рождается новый подход к разработке мебели и других предметов интерьера, которым теперь недостаточно просто looks good, works well, как говорили раньше – теперь нужно, чтобы они выполняли какие-то новые функции или объединяли в себе старые, проявляли гибкость и приспособляемость, решали некие проблемы, заботились об экологии и разумном использовании ресурсов, да и просто вызывали эмоциональную реакцию, вовлекали, создавали впечатление. Пожалуй, вот это последнее более всего и отличает представленное в 2013-м от предыдущих Салонов: сегодняшняя мебель не выглядит отстраненно, возвышенно, холодно. Она стремится войти в эмоциональный контакт со своим обладателем, реальным или потенциальным. Она хочет, чтобы ее любили и выбирали «по любви», а не по расчету. Многие вещи, особенно светильники, создают ощущение непознанного, просто чуда. И об этом прекрасно сказал тот же Жан Нувель, характеризуя свой светильник Objective для Artemide: «Нас больше не волнует вид летящего самолета или то, как выглядит механизм часов. Сегодня технологии позволяют нам скрыть технические аспекты. Вспомните хотя бы плоские экраны новых телевизоров: их «двигатель» стал настолько миниатюрным, что не осталось ничего, кроме изображения. Это эстетика чуда». Предметы дизайна – это волшебные чудеса наших дней.