Водный бастион: архитектурные прелести Кисловодска

Текст: Ольга Косырева

Фото: Will Webster

Когда-то в России был свой Баден-Баден: регион Кавказских Минеральных Вод в дореволюционные времена был так же популярен, как знаменитые европейские курорты. Здесь била ключом не только целебная минеральная вода, но и сама жизнь. Эти места видели царей и царских любовниц, генералов и солдат, советских партийных деятелей и космонавтов, не говоря уже о богемной публике всех мастей: проводившим здесь лето писателям, артистам, музыкантам, режиссерам несть числа. И не считая Пушкина с Лермонтовым, по местным улицам постоянно ходили великие, знаменитые и просто известные. В Кисловодске прожил несколько лет Велимир Хлебников, а Михаил Булгаков напечатал свой первый фельетон. В сохранившемся пятигорском доме Алябьев написал своего «Соловья», а Горький со Станиславским в Ессентуках смотрели «Мещан» в местном театре и обсуждали проблемы современной драматургии в парковом ресторанчике.

Но центр силы Кавминвод – конечно, Кисловодск. Здесь и парк, и горы, и архитектура, и история – все на высоте. Эти места обожала царская семья, Николай II отдыхал здесь каждое лето, и город по праву считался летней столицей России – летом сюда переезжал двор и, вслед за ним, весь цвет общества. Советские вожди тоже любили попить минеральной водички, и, начиная с  1920-х годов, санатории и пансионаты здесь росли и множились. Так что главная санаторная улица города – проспект Ленина, бывший Александровский, бывший Георгиевский, бывшая Ребровая балка – это собрание хорошей архитектуры последних двухсот лет. Эклектичные особняки XIX века, виллы в стиле ар-нуво, величественные здания сталинского ампира и модернистские санатории 1970-х годов из стекла и бетона живут здесь в более-менее дружном соседстве.

Многие из них до сих пор продолжают принимать на отдых и лечение не измученных нарзаном столичных отдыхающих. Самый пафосный и труднодоступный – это санаторий «Красные камни», принадлежащий Управлению делами Президента РФ. Красивый главный корпус в сталинском стиле и несколько домиков-дач расположены на ухоженной территории внутри огромного кисловодского Курортного парка. Не менее прекрасна, но расположена в более оживленной части города, недалеко от нарзанной галереи, «Жемчужина Кавказа», тоже наследие сталинской эпохи (принадлежит ФСБ РФ). Для тех, кому масштабы и пафос сталинского стиля не по нутру – санаторий «Нарзан» в самом центре города, бывший до революции «Гранд-отелем»  и гораздо более камерный. А вот санаторий «Луч» - здание вполне советское, и до его признания памятником архитектуры и эпохи должно пройти еще лет 20-30. Но про его главного врача, Анатолия Андреевича Лиева, рассказывают почти сказки – он творит чудеса с больным позвоночником, и к нему ездят и из Москвы, и из бывших стран СНГ.

Однако есть в истории Кисловодска одна незачитанная страница, которую стоило бы открыть и показать пошире – тем более, что такого не найдешь ни в Сочи, ни на других курортах Кавказа. Речь идет о памятниках архитектуры 1930-х годов. В конце того самого проспекта Ленина, в глубине парка, хранится главный архитектурный секрет Кисловодска – конструктивистская лестница, которая ведет к знаменитому санаторию Наркомтяжпрома, построенному в 1935-37 годах. Сейчас это Санаторий им. Орджоникидзе, он работает, и там вполне можно поселиться – последовав примеру десятков советских знаменитостей, чьи имена написаны на большой памятной доске: от Алексея Стаханова и Леонида Утесова до Сергея Королева и Аркадия Райкина.

Архитектурный ансамбль санатория строился под руководством академика Моисея Гинзбурга, одного из лучших архитекторов конструктивизма. Его кредо была простота, но не имеющая «ничего общего со скудостью аскетизма», как он сам декларировал. Корпуса кисловодского санатория в основе своей имеют простую функционально-конструктивную основу, которая вполне видна и неспециалисту. Даже многочисленные украшения вроде декоративных тяг или пилястр соответствуют конструкции зданий, отмечают места соединения разных элементов и продиктованы самой их архитектурной формой. А галереи, лоджии и балконы делают простые геометрические формы корпусов более сложными и, по замыслу Гизнбурга, добавляют им необходимой пространственной глубины.

Другой принцип, важный для архитектуры Гинзбурга, это связь зданий с окружающей средой. Проектируя свой санаторий Наркомтяжпрома, он специально старался сохранить контраст между абстрактно-геометрическими формами архитектуры и пластичностью природы, но смягчить резкость этого контраста разными малыми архитектурными сооружениями и элементами садово-парковой архитектуры. Результатом такого подхода стали три спальных корпуса санатория и один лечебный, которые стоят на высоком краю Георгиевского плато, в окружении огромного парка, и к которым снизу, из города, поднимается террасами лестница – единственный осуществленный проект другого гения-конструктивиста, Ивана Леонидова. «Поэт и надежда русского архитектурного конструктивизма», как сказал о нем Ле Корбюзье, Леонидов был талантливым юношей на фоне мэтров, самым молодым из мастеров советского авангарда. В конце 1920-х, еще студентом, а затем свежеиспеченным выпускником ВХУТЕМАСа он сделал ряд первоклассных проектов, каждый из которых – архитектурная находка мирового масштаба, но ни один из них не был осуществлен. Потом, как и Мельников, архитектор был заклеймен «формалистом» и умер в 1960-м году практически в нищете, зарабатывая тем, что клеил макеты для студентов МАРХИ. Единственное, что от него осталось, не считая нескольких статей и чертежей в журналах 1920-30-х годов – это лестница в Кисловодске. Которая на самом деле не лестница даже, а целый комплекс площадок для прогулок и отдыха, своеобразный открытый театр, вписанный в склон и подобный античным греческим амфитеатрам, только с современной игрой геометричными формами. В ней есть и идеальная правильность черт, и нелогичная, вдруг, смена ритма и направления движения, на самом деле объясняющаяся поворотом рельефа местности. До сих пор целы и обзорная площадка-балкон, и часть каменных скамеек, и четырехуровневый фонтан-каскад, и площадка для отдыха с тонкими колоннами, подпирающими навес. Хотя, конечно, современный глаз, замылившийся на многочисленных поздних советских произведениях, этой красоты и гармонии сразу не улавливает. Но стоит приглядеться – и она проступает сквозь камни.

Ну а кроме интересных историй и прекрасных прогулок, в Кисловодске есть вкуснейшая еда, объединяющая кухни всех народов Кавказа и всегда домашняя, даже если вы обедаете в ресторане, и знаменитый нарзан, название которого здесь пишут не как бренд, а с маленькой буквы, как лаваш или кебаб. В нарзанной галерее его десятки сортов, и не каждый решишься попробовать с первого раза. Но пробуют, пьют, с непривычки морщась от резковатого сероводородного запаха, и приезжают сюда специально за этим. Второй местный специалитет – терренкур. Так немецкий врач Эртель назвал пешеходные дорожки для лечебных прогулок с дозированной физической нагрузкой, и теперь и Кисловодский парк, и парки других курортных городов испещрены сетью специально проложенных маршрутов. По ним увлеченно гуляют тысячи человек: дышат воздухом, пьют в придорожном медпункте чаи из шиповника и горных трав, фотографируются – и ищут глазами Эльбрус. Волшебную гору, про которую все слышали, но мало кто не видел: для москвичей, например, последние лет пятнадцать Монблан и Маттерхорн были гораздо ближе и желаннее.

Но пора менять маршруты, тем более, что причины, по которым на Кавказские Минеральные Воды сейчас приезжает 750 тысяч человек ежегодно, очевидны. Богатая история, культура, «намоленность», а также целебная минеральная вода, десятки санаториев с врачами, ваннами, диетами, свежий воздух в огромных курортных парках с пышными цветниками, ну и солнце – считается, например, что в Кисловодске за год бывает до 300 солнечных дней. «Жизнь райская, - сказал нам кисловодский краевед Борис Матвеевич Розенфельд. – Мы здесь никогда не знали, что такое зима – температура редко опускается ниже 10-12 градусов тепла».

А еще – люди. Все, с кем мы встречались, от прохожих на улицах, которые готовы были за руку отвести туристов к памятнику Лермонтову, до сотрудников музеев, открывавших для нас не только двери, но и душу, от кассира-контролера на станции, которая удивилась, зачем мы хотим купить билеты, если ехать никуда не собираемся, а собираемся лишь осмотреть вокзал, и открыла турникет, до девушки-администратора в санатории, которая отказалась брать с нас плату за целые сутки, потому что мы приехали поздно ночью и целых суток уже не получалось, поэтому и платить не за что – все они имеют совершенно забытый в больших городах поведенческий рисунок.

В общем, и десятой части сказанного хватило бы, чтобы собрать вещички, купить билет до аэропорта Минводы и отправиться исследовать воды, парки, курортные променады и лечебные терренкуры. И нет никакой гарантии, что вам удастся в эти места не влюбиться – если уж цари приехали и пропали.