Ольга Косырева в гостях у Светланы Бондарчук

Дом, где она теперь живет, постройки 1905 года, и ее нынешняя квартира когда-то была главной в доходном доме, хозяйской. Расположена она в бельэтаже — и то, что многих бы смутило, для Светланы было большим плюсом. «Многие считают, что чем выше, тем лучше. Живут в небоскребах в Сити, и им ­нравится. Я ­двадцать лет прожила в загород­ном доме, когда за окном — деревья. Не люблю высотки, в них растворя­ется твоя индивидуальность. Для меня это всегда стресс — зайти в лифт, подняться на высокий этаж. И, кстати, раньше все было наоборот: лучшие квартиры всегда были внизу». 

Светлана сразу поняла, что квартира хорошо спланирована, и никаких глобальных переделок не потребуется, ведь в ней всего одна несущая стена. «Квартира просторная и светлая, а высота потолков создает ощущение пространства, когда чувствуешь себя легко и свободно. А еще здесь работающий камин. Как вы понимаете, в московской квартире камин — крайняя редкость. А я им часто пользуюсь, зимой разжигаю и приглашаю друзей — поболтать, погреться, попить вино».

Жребий был брошен, квартира куплена. В помощь тут же была призвана Мария Матросова — дизайнер, оформившая все три салона красоты Buro Beauty, где Светлана — совладелец. Она же делала квартиру ее ­дочери Варе. «Это «мой» дизайнер. Маша талантлива и никогда не навязывает клиентам свое видение, прислушивается к пожеланиям заказчика». 

Планировка родилась довольно быстро, потому что у хозяйки было четкое понимание, что ей нужно. Большая гостиная, потому что дом всегда открыт для друзей, тем более такая гостиная в квартире уже была. Столовая — тоже потому, что в доме часто бывают гости, и посидеть за столом — отдельное удовольствие. В глубине две спальни: одна гостевая, камерная, другая Светина, большая, с гардеробной и ванной. Планировку переделали в сторону укрупнения пространств и уменьшения количества комнат. 

А дальше начался ремонт, как говорит сама Светлана: «Ежедневная рутина». Но ничего рутинного в ее рассказах нет, скорее, много творчества, поисков, фантазии.

Она решала, можно ли оставить что-то от старой квартиры, и по совету дизайнера оставила массивные мраморные подоконники. У подруги Хатули, хозяйки питерской Babochka, позаимствовала идею стеклянной ­перегородки между кухней и столовой со сложным переплетом и гранеными стеклами, которые преломляют пространство, не разделяя. Для камина в гостиной заказала новые изразцы с ручной росписью и в некоторых зашифровала имена своих родных, детей и внучек.  

Большой обеденный стол для столовой она искала в антикварных магазинах, а когда нашла — заказала такой московскому дизайнеру Дмитрию Долгому из мастерской «КД мебель». Он же сделал большой низкий шкаф для посуды и массивный журнальный стол, который заносили пять человек. 

За самыми красивыми на свете обоями Светлана отправилась в бутик английской марки de Gourney — в трех комнатах из четырех теперь порхают нарисованные вручную птички. Подсмотрела у кого-то шторы из костюмной шерсти и из кашемира и сшила себе такие же: теперь кашемировые висят в ее спальне, а шерстяные — во всех остальных комнатах. Собиралась заказывать латунные ручки для дверей и окон — сначала потеряла дар речи от общей суммы счета и уже почти смирилась, что придется оплатить, но тут дизайнер нашла такие же, только готовые, и в десять раз дешевле.

А вот с паркетом определилась сразу. Такой чуть грубоватый, волнистый — точно как тот, что лежит у Делоса в «Пушкине». «Он выглядит так, что все мои гости первым делом на него обращают внимание, а многие даже огорчаются, что заказали другой. Зачастую люди не понимают, что все идеальное не всегда самое лучшее, достойное, красивое». 

Мебель и светильники Светлана собирала со всего света: сразу решила, что любимого ею антиквариата много не будет, чтобы ощущение от квартиры было более легким. Старинных здесь всего несколько предметов: стулья вокруг обеденного стола, в гостиной небольшие столики, пара люстр, торшер, светильник с оптической иллюзией во входном холле, консольный столик в коридоре и по сторонам от него пара бра в виде стеклянных букетов цветов. «Мой друг Василий Горелов живет в Европе, много путешествует. Вася находил для меня на блошиных рынках, в парижских, миланских лавках детали интерьера, те же светильники».

Из кладовок старого барвихинского дома Бондарчук достала давно купленную невероятной красоты и сложности муранскую люстру — и обнаружила, что один ящик от нее потерялся при транспортировке и концов за давностью лет не найти. Повесила верхнюю часть без нижней и любуется этой калекой, мечтая соорудить ей как-нибудь «протез» взамен потерянной по дороге части. 

Так постепенно, шаг за шагом, цепляясь одно за другое, складывалась квартира — и получилась теплой, домашней, где хочется сидеть в креслах, ходить босиком по паркету, гладить рукой бока шкафов и выверенные линии дверных ручек. А с другой стороны, и по цветовому решению, где смешиваются глубокие, сложные, приглушенные оттенки синего, зеленого, горчичного, и по выбранным материалам — латунь, зеркала, дерево, бархат, — и по общему настроению обстановка отсылает к бурно ворвавшимся в интерьерную моду 1970‑м. Но на заявление «У вас очень модная квартира» Светлана смеется: «Я-то считаю, что живу в классической квартире. Такой парижско-лондонско-московской».

Эта эклектика и есть характер хозяйки. «Мне нравится смешение ­стилей. Что-то новое, с иголочки, должно уравновешиваться ­вещью с историей, и между ними обязательно возникнет взаимное притяжение, игра. Ла­кированные доски и антиквариат — почему нет? Немного несовместимости, неправильности создают уют, держат дом, придают индивидуальность. Люблю, когда квартира с легендой и в ней нет стерильности. Иначе будет слишком примитивно, и дом превратится в мебельный салон». 

Чтобы «запустить» квартиру, нужно открыть двери, чтобы в ней что-то происходило. И Светлана начала с ­тематических вечеринок. «У нас была Rum Party — Денис Симачев тогда только приехал с Кубы, и мы ­сделали ромово-сигарную вечеринку. ­Человек пятьдесят прошло за вечер». 

Резо Гигинеишвили снимал здесь «Вдовушек», фильм для благотворительного вечера Action! «Я его уговаривала, а он был занят, снимал свой фильм, и до аукциона оставалось всего лишь дней десять, когда Резо сказал: «Хорошо, сниму, но только в твоей квартире». Помню, пришел его директор Семен и говорит: «Света, не отдавай квартиру, убьют». А я говорю: «Ну, значит, такая судьба». И смело впустила, без опасения, что кто-то разобьет вазу Lalique или что-нибудь испортит. Ну разобьет — значит разобьет. Нельзя жить ради вещей. Они есть для того, чтобы тебя радовать. Ты не можешь быть подчинена им. Я так живу всю свою жизнь».

В этой квартире она уже встретила один Новый год и сейчас подумывает, не встретить ли и второй. «На Новый год я люблю быть в Москве. Несколько раз уезжала и всегда пропускала это главное чувство праздника: надо все успеть, купить подарки, приготовить еду, накрыть стол, встретить гостей. Мне больше всего на свете нравится эта предновогодняя суета». 

В прошлом году в новой квартире у нее было по-семейному теплое торжество: «Ко мне пришли мои самые близкие друзья. Их набралось человек пятьдесят — красивых, творческих, ­талантливых и просто любимых людей. Это была незабываемая новогодняя ночь, один из самых прекрасных праздников в моей жизни». 

Светлана с гоcтями вдыхали аромат двух огромных елок — в гостиной и столовой. Ели оливье. Слушали речь президента. Смотрели «Голубой огонек». И в этих ритуалах родом из детства было ­настоящее волшебство, настоящее счастье. Счастье быть дома. Счастье любить.

ФОТО: СЕРГЕЙ АНАНЬЕВ, ТАУРАС ДЕМИДОВ